Ночь длиною в вечность. Глава 7.

[akatsu-ki]

Название: Ночь длиною в вечность
Автор: Эру
Бета: Nю
Фэндом: Наруто
Жанр: приключения, яой
Размер: макси
Пейринг: Итачи/Дейдара
Рейтинг: NC-17 (в будущем), для этой главы - PG-13
Состояние: в процессе
Дисклеймер: всё не моё, кроме сюжета
Предупреждения: AU, ООС
От автора: Фанатам Сакуры и Ино заранее гомен)))
Размещение: берите, не жалко

Глава 7.

Ночь пахла свежестью. Воздух был словно напоен влагой и нёс в крошечных капельках аромат весны и жизни, нежный запах только что распустившейся сирени, чуть горьковатое дуновение шаловливого ветерка, набравшегося миндального запаха из пекарни. Было почти слышно, как распускаются нежные почки на деревьях, выбираясь из зимнего заточения. Темнота за окном шептала, ворковала что-то о весне, о тёплом лете. В такие ночи хочется дышать полной грудью, забыть на время все заботы, отдаться во власть магнетизма природы. В такие ночи ужасно хочется жить.
- Леди прекрасна, как и всегда.
Она уже не вздрагивает, когда гость начинает разговор. Мужчина всегда остаётся в полупоклоне до тех пор, пока она не пригласит его в комнату – безупречно вежлив, соблюдает ненужный в данном случае этикет. Он всегда подходит поразительно бесшумно, словно призрак, словно житель другого мира. Девушка знает, что друг Хаширамы абсолютно материален, пусть немного странноват и прямо-таки непозволительно красив – но аристократам прощается многое.
- Последний день?
- Да, госпожа Тэнши. Вы позволите?
Его пальцы тонкие и длинные, таким бы позавидовала любая девушка. Кончики их холодные и гладкие – даже странно, что они не загрубели в его ремесле, раз за разом встречаясь то с мягкой податливой глиной, то с прохладным благородным мрамором. От лёгких прикосновений по коже бегут мурашки. Мастер легко касается золотистых завитков волос, укладывая их только в одному ему известном порядке. Затем отстраняется и чуть прищуривает глаза.
«Страшно», - Тэнши изо всех сил пытается не моргнуть или не отвести взгляд. На снежно-белом лице - ни кровинки, а глаза кажутся непроглядно чёрными дырами. Каждый раз девушка не находит себе места: невыносимо смотреть Мастеру в глаза, отвернуться – тоже, потому что не покидает неприятное чувство, что эти глаза словно сверлят её спину в поисках чего-то.
- Прекрасно, миледи. А теперь сядьте, пожалуйста.
Сейчас он стоит перед почти законченной статуей и тихонько постукивает молоточком по тому месту, где должно быть лицо. Иногда он выглядывает из-за неё и цепко ощупывает взглядом каждую черту лица Тэнши, чтобы затем запечатлеть их в мраморе.
Длинный чёрный локон волос спадает ему на глаза, он ленивым жестом закидывает мешающую прядь за плечо. Скульптору нет дела до моды: непослушные волосы спадают почти до середины спины, придавая мужчине какое-то странно гипнотизирующее очарование. Ловит на себе взгляд девушки и чуть искривляет губы в усмешке. От этого, словно чужеродного, движения лицо будто заостряется, становится более хищным, опасным.
По спине девушки скользит капелька пота.
- Хаширамы сегодня нет в замке, миледи? – голос под стать внешности: низкий и мягкий, с едва слышимой хрипотцой.
- Да, - Тэнши понимает, что Мастер ещё не приступил к губам статуи, поэтому они сейчас разговаривают. – Он вернётся через час, может, через два.
- Ваш жених не боится оставить Вас одну?
Тук-тук, тук-тук.
- В замке мне некого опасаться. Да и кому я нужна?
Тук-тук, тук-тук.
- Как знать… Может быть, мне? – он на миг выглядывает из-за статуи и широко улыбается. Движение выходит очень быстрым, в следующий миг Мастер снова скрывается за мрамором, а девушка только краем глаза видит, что улыбка скульптора словно неправильная. Но чем именно она отличается от других, Тэнши пока сказать не может.
- Правда? – она старается говорить весело, решая подыграть, но горло словно сжимается, а интуиция надрывается где-то глубоко, её совсем не слышно… - Что же Вы хотите сделать? Съесть меня?
Тук-тук, тук-тук. Чуть слышный смешок.
- Вы красивы, госпожа. Вы невинны. Вы наивны. Мужчине большего не надо.
- А…
- Сегодня прекрасная ночь, не правда ли? – резкая смена разговора немного сбивает с толку. Голос гостя чуть заметно меняется, становясь ещё более елейным.
- Да, очень, - соглашается Тэнши, сминая в ладонях батистовый платочек. Ладони почему-то вспотели.
- Хочется жить, пока на свете происходят такие прекрасные вещи, не так ли? – в голосе теперь уже явственно слышится насмешка.
- Как… - девушка в шоке: Мастер словно читает её мысли, как открытую книгу. Она отводит голову от окна и встречается взглядом с мужчиной. Тот стоит прямо перед ней, скрестив на груди руки. Снова подошёл совершенно беззвучно и необыкновенно быстро.
- Всё готово, - голос сладко шелестит по нервам. – Можете посмотреть на результат.
На негнущихся ногах Тэнши подходит к статуе и со странной смесью удивления, восхищения и ужаса смотрит на свою точную мраморную копию. Она выглядит нереально живой, и от пустого взгляда каменных глаз становится более чем неуютно.
- Я думаю, Хаширама будет доволен, - она поворачивается лицом к скульптору, одобрительно улыбаясь, хотя сейчас ей больше всего на свете хочется покинуть эту комнату, где внезапно стало очень душно, как будто и не открыты все окна.
- О да. Вы даже не представляете, насколько, - Мастер чему-то ухмыляется, вперив взор чёрных очей в замершую на месте девушку.
Она сглатывает горький комок, застрявший в горле. Рукам становится холодно, их словно сжимают холодные мёртвые… пальцы?!
Тэнши отчаянно дёргается, пытаясь вырваться из каменных объятий своего же мраморного подобия. Тело работает на одних инстинктах, до скованного страхом рассудка ещё не дошёл смысл создавшейся ситуации. Сердечко исступленно бьётся, словно пытаясь сломать клетку из рёбер и вырваться наружу. Животный ужас заставляет её громко закричать, но звук тонет в жуткой тишине, которая издевательски глотает её мольбу о помощи. Она сходит с ума?!
- Почему? – голос скульптора утрачивает сладкую, приторную мягкость, скатываясь почти до змеиного шипения. Неожиданно сильные ледяные пальцы обхватывают аккуратный подбородок девушки, сжимая до боли. Тэнши смотрит в глаза Мастера, в сгустившейся темноте ярко горящие адским алым пламенем. Уголки тонких губ чуть приподнимаются, обнажая тонкие, острые клыки. Ухмылка дышит ленью, чувственной издевкой и чёрным очарованием. Девушка сдавленно хрипит – тьма словно проталкивается в горло, разрывая его изнутри, терзает голосовые связки, скручивает язык и рвёт в ошмётки нежную человеческую плоть.
Пальцы сжимаются сильнее. Язык – быстро и судорожно – по губам между клыков.
- Ты… чем ты лучше меня? Золотые волосы? – тонкие пальцы с неожиданной силой дёргают за светлый локон, безжалостно снимая скальп. По бледным щекам Тэнши текут слёзы, но она может лишь сдавленно хрипеть и дёргаться.
- Наивные голубые глазки? – от следующего движения с губ девушки срывается пронзительный вопль, не заглушённый даже неведомой преградой. Лицо мучителя исчезает в темноте, круговерти из боли и ужаса. По щекам течёт что-то клейкое, явно не кровь.
- И ты отнюдь не благоухающая ландышами непорочная дева.
Она уже не может видеть, как монстр задумчиво осматривает свои пальцы, испачканные липкой прозрачной жидкостью и сукровицей.
- Хрупкая, такую можно раздавить одним пальцем. Букашка, по глупости севшая на чужое варенье. Животные до последнего цепляются за жизнь, верно? Ну, так беги, пока не подломятся ноги. Беги, пока дыхание не перестанет давать жизни.
Каменные объятия исчезают, отпуская жертву. Девушку бьёт крупная истерическая дрожь, колени подкашиваются, и она падает на плиты зала. Громко кричит, когда ладони, пытающиеся протереть глаза, натыкаются на дыры, сочащиеся кровью и слизью – болевой шок так силён, что до затуманенного сознания с трудом доходит что-то осмысленное. Она, наверное, оставляет на светлом полу кровавый след, как покалеченная улитка.
Сзади доносится смешок Мастера, от которого все внутренности Тэнши покрываются изморозью. Мгновенно окоченевшие пальцы уже не в состоянии подтягивать слишком тяжёлое для них тело.
Внезапно рука натыкается на пустоту. Тело перевешивает через какую-то ограду.
Мгновение – полёт куда-то вниз, сквозь тёплый воздух, ласкающий покалеченное личико. Запах сирени и ландышей. Запах, от которого хочется жить.
Словно со стороны – хруст ломающихся костей, новая судорога боли. Импульс стремительно бежит по нервам и замирает на полпути – сломанное ребро насквозь пробило сердце.
Тук-тук, тук-тук…
Oyasumi, Тэнши.

- Оставайся здесь, - произнёс Итачи тоном, не терпящим возражений. – Не выходи из комнаты ни под каким видом.
- Понял, - уныло отозвался Дейдара, оглядывая полутёмное помещение. Ставни в просторном зальчике были заперты, дабы не пропускать солнечный свет. Источником освещения служил одинокий подсвечник, возвышающийся на маленьком столике рядом с застеленной алыми простынями кроватью. Стены украшали багряные драпировки, атласные и тяжёлые. От сочетаний красного и чёрного становилось неуютно, высокий потолок давил не хуже гробовой доски. Кажется, даже дышать стало тяжелее.
- Я схожу за Магистром. Не скучай. И, прошу, помни о нашем уговоре, если хочешь уйти отсюда живым, - в голосе нет угрозы – лишь сухая констатация факта, и юноша прекрасно это понимает.
Хорошо смазанные петли двери не издали даже намёка на скрип.
Блондин тонул в оглушающей тишине. Единственным звуком, который он слышал, было биение его собственного сердца. Пытаясь хоть как-то избавиться от ставшим назойливым шума, парень стал прохаживаться вдоль стены. За очередной драпировкой (чёрной, с бело-алой эмблемой веера) обнаружился стенд с разнообразнейшим оружием. Причём большинство было изготовлено не сейчас, и даже не десять лет назад – бесчисленные кинжалы, мечи, свернувшиеся змеёй боевые цепы, несли отпечаток времени. Сталь была любовно начищена и сверкала даже в темноте. Оружием явно давно не пользовались, и поневоле становилось ясно, что вряд ли тонкий меч со стенда когда-нибудь пропоёт короткую песнь, снося чью-нибудь голову.
- Учитель, учитель! – неустойчивый девчоночий голосок так неожиданно разорвал тишину, что блондин едва не подпрыгнул на месте. Похоже, в комнате он был не один. – Получается!
- Говори, - ответивший голос был чуть шипящим, со змеиным присвистом.
- Человечек, молоденький, мальчик, - затараторила девчонка, и Дейдара внезапно понял, что разговор идёт о нём. – Девятнадцать лет, аристократ. Один контакт с нашими, дальше одного укуса дело не пошло. А ещё, - голосок плотоядно хихикнул. – Он девственник.
Блондин почувствовал, что щёки заливает жаркая краска от таких подробностей. Поневоле в голову закралась мысль – Итачи, выходит, тоже об этом знает?
- Не всё. Старайся, - шипящие интонации чуть изменились, стали более повелительными.
Ответом послужило расстроенное сопение и пыхтение. Чтобы ни требовал неизвестный, у девочки явно это не получалось.
- Ты безнадёжна. На нём табу, Анко, - дьявол и все его прихвостни, их трое! Третий голос наполняли интонации зануды, знающего всё обо всех.
- Тебе стоит поучиться у Кабуто. Он младше тебя*, но учится быстрее. А теперь – не познакомиться ли нам поближе с нашим гостем?
Из темноты выступили трое – невысокая девушка, почти девочка, очкастый парень с серебристыми, словно седыми волосами и мужчина лет тридцати. Первые держались чуть позади, почтительно отставая от своего наставника. Высокий вампир подошёл к блондину и неторопливо обошёл его по кругу – из-под чёрных волос блеснули наполненные плавленым золотом глаза, в которых зияли тёмные дыры вытянутых зрачков.
- Какая куколка… Ты чей, малыш?
Дейдару едва не скрутило от отвращения. Его явно считали товаром на аукционе или обычной кабацкой шлюхой. Снисхождение сквозило из каждого жеста и каждого движения черноволосого. Возникло непреодолимое желание сказать что-нибудь резкое и гадкое, а ещё лучше – попытаться съездить по физиономии кровососа. Но здравый смысл, к счастью, не дремал – парень прекрасно знал, что его кулак не успеет даже коснуться бледной кожи. Памятуя так же о совете Учихи, юноше пришлось проглотить оскорбление и тихо выдавить:
- Итачи.
- Вот как, вот как… - маска на лице вампира словно треснула улыбкой. – Наш ледяной мальчик нашёл себе хорошенький костерок, чтобы оттаять. Похвально, похвально. Будешь греть ночами нашего воронёнка, малыш?
- О чём Вы? – Дей сглотнул, рассматривая завихрения искр в жёлтых глазах. И прекрасно, впрочем, понимая, что этот извращенец имеет в виду. Дейдаре уже начало казаться, что после смерти для них исчезает разница между мужчиной и женщиной, оставляя только ходящие и разговаривающие разновидности корма.
- Малыш ещё и вежлив. Это очень хорошо. Притворяется неосведомлённым. Ты мне нравишься, - фразы были рваными и короткими. – Может быть, малыш согласится попасть под моё табу?
- Чего? – пискнул юноша, не ожидавший такого поворота. Рука инстинктивно поползла к поясу, но наткнулась на пустоту. Выходя вечером на крышу, парень не планировал боевые действия. – Нет, я не могу, я…
- Что? – шипение раздавалось прямо над ухом. – Я не слишком хорош для тебя? Ни за что не поверю, что тебя покорил наш ледяной мальчик.
Холодная ладонь прошлась по талии Дейдары, опускаясь ниже. Наставник явно не стеснялся своих учеников, гадко хихикающих за его спиной. Из-за плеча вампира блондин мог видеть, как девчонка – Анко – даже подалась вперёд, с жадностью разглядывая их и улыбаясь в точности как учитель. Кабуто же строил из себя статую – бездумно пялился на них и периодически поправлял съезжающие очки.
- Нет! – ладошки упёрлись в грудь кровососа, стремясь отодвинуть надвигающееся тело. – Отойдите от меня!
Открывшаяся дверь протестующее скрипнула, несмотря на смазанные петли, словно показывая негодование вошедшего.
- Кости переломаю, змей подколодный, - голос Итачи показался почти родным, у Дея даже радостно трепыхнулось сердце. Он поспешно поднырнул под руку нападающего и подскочил к Учихе. – Отойди от него, Орочимару. Ты его пугаешь.
- Да не больно-то хотелось! – вампир отпрянул от человека, и, внезапно утратив весь свой лоск, склонился в поклоне. Очень низко, едва ли не подметая волосами начищенный паркет.
Потому что вслед за Итачи в комнату зашёл Магистр.

Учиха немедленно встал позади Дейдары, покровительственно положив ладони ему на плечи. Парень невольно почувствовал благодарность к стоящему сзади вампиру – блондин хоть и пытался сохранять душевное равновесие, но это давалось с титаническим трудом. Усмирив кое-как норовящее сорваться в галопе дыхание, юноша взглянул на Магистра, о котором был уже так наслышан.
Первое, что бросалось в глаза, была невероятная схожесть во внешности с Итачи. Маленькие детали внешности, вроде разреза глаз, словно выточенного из слоновой кости подбородка, делали их если не братьями, то отцом и сыном точно. Волосы Магистра были такими же чёрными, но более растрёпанными, уложенными в художественном беспорядке. А глаза – глаза притягивали. Чуть прикрытые, словно вампир постоянно находится в расслабленном состоянии, цвета выдержанного коньяка. Тонкие губы словно навечно застыли в ленивой ухмылке.
Пока что Дейдара не видел повода бояться этого нового действующего лица. Даже возникло недоумение – невозмутимый Итачи опасается своего создателя?
- Мадара, - голос Учихи казался карканьем ворона и доносился будто издалека. – Прекрати.
- Прости, воронёнок. Привычка, - Магистр закрыл глаза, разрывая зрительный контакт. Блондин глупо заморгал, избавившись от какой-то сладкой дымки в мыслях. И ещё он внезапно осознал, что Учиха уже не держит его за плечи, а прижимает к себе, а сам блондин явно секунду назад порывался идти вперёд, навстречу манящим багровым глазам.
Чувства окатило волной бархатного, сдержанного смеха:
- Ты поразительно легко поддаёшься гипнозу, мальчик. Я почти не напрягался, чтобы поймать тебя.
- Итачи, уже можно не держать, - не уделив внимания словам Мадары, попросил Дейдара. Но уши при этом горели, словно его застукали на чём-то постыдном.
- Как ты уже понял, он – Магистр города, Учиха Мадара, - Итачи позволил себе чуть искривить губы в презрении.
- Учиха?
- Верно. Мой дражайший пра-пра-сколько-то-там-дед. Прошу жаловать, любить не советую.
- Итачи… - голос Орочимару, про которого Дейдара уже успел благополучно забыть, опасно повышался. Вампир явно был недоволен непочтительным обращением с хозяином. Возмущение было видно даже в сверкающем камне кольца на пальце – он яростно блестел, выражая раздражение.
- Не стоит, - стоило Мадаре шикнуть в его сторону, как змей тут же стушевался, даже отошёл на шаг.
- Хм… я не ожидал, что тебе нравятся блондины, воронёнок, - Мадара подошёл чуть ближе. Движения, как и весь его облик, были ленивыми и полными истомы. Длинные пальцы коснулись светлых прядей. – В этом ты явно пошёл в меня.
- Пожалуйста, не трогайте меня, - Дейдара, стараясь говорить предельно вежливо, перехватил руку – та оказалась ледяной – и отвёл в сторону.
- Недоступный – это мне тоже нравится. Это заводит, знаешь ли, - Магистр продолжал говорить, будто его не задела просьба блондина. Только глаза чуть заметно сузились, а где-то глубоко-глубоко загорелась злая искорка. Ему явно доставляло удовольствие видеть охваченного смятением человека.
- Перестаньте, мне неприятно! – Тсукури паниковал – почему Итачи ничего не делает? Ведь, согласно табу, другому вампиру не положено даже думать о нём? Почему тогда Учиха молчит, сверля своего предка тяжёлым взглядом?
- Неприятно? – багряные омуты на этот раз вспыхнули совсем уж явно. Маска ласковой доброжелательности таяла и сползала с лица так же стремительно, как и снег тает под жарким солнцем. – Тебя никто не спрашивает, куколка. Если бы я хотел, ты бы уже лежал подо мной и стонал, как последняя шлюха! Ты, который не может сопротивляться даже самому малому воздействию, умолял бы меня сделать тебе больно, разорвать, сделать своим! От покушения такого рода тебя не спасает никакое табу. Не обязательно ведь пить твою кровь во время столь занимательного процесса, не правда ли? – последние слова были произнесены почти нежно, с чувственной хрипотцой. Зрачки глаз запульсировали, наливаясь кровью.
- Хватит! Прекратите! – почти завизжал Дей, пытаясь отвести взгляд и восстановить вновь пошатнувшееся сознание. Но мир вокруг уже мерк, комната, и без того тёмная, заполнилась чернотой. Дохнуло леденящим холодом, словно в лицо швырнули горстью снега. Парень сделал два неловких шага назад и пискнул, наткнувшись на пустоту: Итачи сзади не было. Вокруг раздавались мерзкие шуршащие звуки, и богатое воображение Дейдары быстренько подкинуло картину ползающих вокруг лоснящихся многоножек. Тсукури сглотнул, сдерживая рвотный позыв.
«Это иллюзия, иллюзия, иллюзия, болван! Этого нет! Мадара играет с тобой!»
- Испугался? – мягкий бархатистый голос прозвучал прямо над ухом. В нём полная уверенность в своих силах и убеждение, что жертве не вырваться из тисков иллюзии. Запястья и щиколотки обожгло внезапным холодом. Блондин скосил глаза и увидел на них небольшие железные кольца, цепи от которых уходили куда-то в темноту.
- Иди к чёрту! – надрывал глотку парень, яростно дёргая за сковывающие его путы и морщась от рвущей боли. Он лихорадочно вертел головой, до бликов в глазах напрягая зрение, но мог видеть только силуэт вампира, словно очерчённый чернотой.
- Всё-таки ты не такой, - Мадара заключил лицо юноши между своих ладоней. Глаза в глаза, зрачки в зрачки. – Не такой, как она. Только глаза… Как же часто я хотел вырвать их, чтобы они перестали смотреть с этим глупым смирением, с этой постоянной готовностью! Маленький смертный ублюдок.
Глаза Дейдары в шоке расширились: Магистр подался вперёд и, всё так же нагло не отводя горящих угольков глаз, впился ему в губы.
Внутренности словно обожгло огнём, а по спине прошлись раскалённые в пламени свинцовые когти. Мадара разорвал рубашку на спине парня, особо не церемонясь. Тем временем язык хозяйничал, захватывая новые территории и уже не ограничиваясь одним только ртом. И, тем не менее, ошалевший от шока и боли Дейдара осознал, что именно с ним собираются делать. Мысль об этом оглушила его едва ли не сильнее, чем резкие и хаотичные движения вампира.
Тело действовало словно само. Зубы с клацаньем сомкнулись, успев хорошенько укусить не успевший вовремя убраться язык. По подбородку потекла чёрная, совсем не похожая на человеческую, кровь. Мадара отшатнулся, выпустив юношу из рук. Кто-то яростно взвыл, снова испытывая на прочность барабанные перепонки блондина. Мир вокруг завертелся, сверкая чёрно-белыми пятнами, и внезапно рассыпался.
Дейдара стоял на коленях посреди знакомой комнаты. Сердце колотилось в грудной клетке, как птица, руки и ноги дрожали так, что даже думать об их дееспособности не имело смысла. Перед глазами всё плыло – такой эффект был с ним только после случая, когда он по ошибке опрокинул кружку шикамарского пойла.
Постепенно до воспалённого разума начало доходить, что рубашка на нём цела, никаких ран не наблюдается. Даже кровь, вкус которой он так явственно ощущал до этого, исчезла. Ощущения были настолько реальными, что это казалось невероятным.
Кое-как выловив из размытых белых пятен, в реальности бывшие лицами склонившихся над ним вампиров, то, которое обрамлял ореол чёрных растрёпанных волос, Дейдара зло выплюнул:
- Не смей больше прикасаться ко мне даже своими грязными мыслями, кровососущая мразь!
Дружный испуганный вздох сказал ему без слов, что он явно перегнул палку в оскорблениях. Но сейчас блондину было на всё наплевать, хотелось лишь хоть как-то задеть этого бессмертного ублюдка, который отнёсся к нему, как к продажной девке.
Итачи неловко обхватил парня за дрожащие плечи, привлекая к себе. К счастью, Дейдара помнил о своей роли и не рванулся из объятий, хоть ему и очень этого хотелось. Он расслабленно обмяк в руках Учихи и снова смерил Мадару взглядом, ожидая реакции на свои дерзкие слова. Если верить Итачи, вампиры очень не любили личные оскорбления. Орочимару застыл как истукан, его глаза растерянно бегали от Магистра к человеку, как у спятившего щенка. Анко и Кабуто, плюнув на гордость, спрятались у него за спиной.
Мадару мелко затрясло, словно в жестокой лихорадке. Орочимару совсем не аристократично икнул, борясь с желанием убежать из комнаты.
И тут Дейдара понял, что Магистр… смеётся. Смех был какой-то радостный и повизгивающий, совсем не вяжущийся с голосом. Более того, вампир явно едва удерживался, чтобы не засмеяться на весь особняк.
- Хорошо, Итачи, - успокоившись, проворковал Мадара. Беснующаяся тьма в глазах снова стегнула по Дейдаре, как будто говоря: то, что было в иллюзии, останется только между нами. И, чёрт возьми, Тсукури был с этим абсолютно согласен. – Я подтверждаю табу. Есть смысл оповещать других?
- Есть. Зецу лучше передать лично. И Конан тоже.
- Конан? – на лице Мадары мелькнуло что-то вроде удивления. – Она же никогда…
- Ты не доверяешь Конан, Итачи? – в дверях возникла хрупкая женская фигурка. Дейдара смог разглядеть только большие янтарные глаза. Но янтарь этот был словно присыпанным пеплом, пустым и холодным. Зрачки неестественно расширенные, как если бы она находилась в состоянии крайнего напряжения. Двигалась вампирша неуверенно, будто годовалый ребёнок, только-только вставший на ещё неокрепшие ножки. Она подошла и остановилась рядом, склонив головку набок и безучастно рассматривая блондина. У того возникло ощущение, что она его не видит, настолько стеклянным был взор. По спине ласково провёл лапкой непрошенный холодок.
- Всё в порядке, милая, - голос Мадары разительно изменился – Тсукури никогда бы не подумал, что он может так тепло и задушевно шептать, словно мать своему отпрыску, не желающему уснуть. – Итачи просто очень любит этого мальчика. Конан ведь любит Пэйна, правда?
- Правда, - неуверенно шепнула девушка, покачивая головой. Волосы дикого синего цвета качнулись туда-сюда.
- Конан ведь хорошая девочка и не будет охотиться на мальчика, правда? – продолжал вещать Магистр.
- Не будет… - вампирша ещё раз качнула головой и вдруг ни с того, ни с сего заявила:
- Нагато поиграет с Конан! Он обещал!
- Если обещал, то обязательно выполнит, - согласно закивал Мадара, натянуто улыбаясь. Создавалось впечатление, что он говорит с умственно отсталой.– Иди к Кисаме, хорошо?
- Конан пойдёт, - согласилась вампирша и, всё так же неловко ступая, вышла.
В ответ на недоуменный взгляд Дейдары Итачи негромко пояснил:
- Пэйн – это второе имя вампира Нагато, который обратил Конан. Он уже лет пять как мёртв. Они были бы прекрасной парой… Хоть вампиры и одиночки по своей натуре, нам тоже не чужды привязанности. В их случае связь оказалась очень сильной. Когда Нагато убили, у неё повредился рассудок.
- Бедная девочка, - прошелестел из угла Орочимару. – Для неё это было слишком сильным ударом. Вампиры её состояния опасны не только для людей, но и для сородичей. Конан – наша сестра по крови, и ни у кого не поднимется на неё рука. Люди ведь не убивают своих детей из-за недостатков, верно?
- Я думаю, тебе пора. Кисаме проводит тебя до выхода, а мне ещё надо поговорить с Мадарой, - Итачи выпустил Дея из объятий и, всего на секунду, прикоснулся губами к коже на ладони парня. Если бы блондин не знал, что это всего лишь игра, то удивился бы этому жесту со стороны вампира.

- Мне нужен совет, Учитель, - негромко сказал Итачи, когда из комнаты вышли Орочимару со своими отпрысками.
Магистр моргнул: давно прошли те времена, когда Учиха называл его своим Мастером. Такое обращение свидетельствовало о серьёзности разговора, поэтому Мадара насторожился.
- Я постараюсь ответить.
- Ты как никто другой знаешь, что такое наша жажда. И что утолить её до конца невозможно, - начал издалека вампир.
- Именно так. Никакими путями и никакими способами, - подтвердил Магистр. – Ближе к делу, воронёнок.
- Когда я первый раз охотился на Дейдару, тогда совсем его не зная… Мне хватило нескольких глотков, чтобы полностью насытиться. Жажда не приглушилась, она пропала совсем и вернулась только дня через три. Как это возможно?
- Вот как… - пробурчал себе под нос Мадара. – Вот, значит, как… Я могу сказать одно, мой мальчик: это более всего убедило меня, что твоя привязанность к этому человечку выходит за рамки обычной дружбы. Честно говоря, до этого момента я не верил в твою готовность объявить табу на кого-либо.
- То есть ты утверждаешь… - Итачи мгновенно уловил суть и помрачнел.
- Голод утоляется полностью только в одном случае: если кровь принадлежит любимому.

- То есть как?! – это явно происходило не с ним. Дейдара отказывался в это верить!
- Тебе уже девятнадцать, сын, - брови отца сошлись на переносице. – Через месяц состоится свадьба.
- Кто… она? – пол словно уползал из-под ног.
- Хьюга Хината.

* - речь идёт не о человеческом возрасте, а о возрасте после обращения.